Оксана Сидягина, арфистка. Москва → Париж, Франция

— Оксана, что привело тебя во Францию?

— Я училась в Московской консерватории. Вокруг меня очень многие уезжали учиться за границу, и на последнем курсе, после того, как я  съездила на один мастер-класс во Францию, я чётко поняла, что тоже хочу уехать куда-то за новым опытом . Некоторое время у меня ушло на то, чтобы найти идеальный для себя вариант, в котором мне одинаково нравились бы как страна, так и педагог, и, конечно, устраивали финансовые условия обучения.  В итоге обучение за границей случилось, но на несколько лет позднее.
В 2016 году мне посчастливилось снова поехать во Францию, в этот раз на летнюю школу к Эммануэлю Цейссону  (знаменитый французский арфист, который в то время к сожалению (для меня) уже переехал в США и был солистом Metropolitan Opera). Десятидневный стаж с ним стал поворотным в моей профессиональной жизни. За этот короткий период, благодаря удивительному педагогическому дару Эммануэля и своей способности быстро что-то корректировать, я  разобралась с техническими и психологическими проблемами, которые очень часто мешали мне полностью  "раскрываться" на сцене, и с того момента я забыла, что такое сценическое волнение. Конечно, мне понадобилось ещё некоторое время после стажа на полную адаптацию, но всё равно процесс изменений был пройден очень быстро, и в результате у меня получился  такой своеобразный технический микс русской и французской исполнительских школ, к которому сейчас я уже добавляю что-то своё.

Помню, что когда в 2018 я выиграла во Франции конкурс "3ème Rencontres International de la Harpe en Île-de-France", всё жюри, в особенности французы, очень удивлялись, каким образом я знаю их главные "фишки" и  правильно читаю все штрихи и зашифрованную динамику во французской музыке, если никогда там не училась? Ну как же, отвечала я, училась вот на летней школе у Эммануэля Цейссона. Так это не считается, - говорили все как один, это невозможно поменять за 10 дней, у русских арфистов всегда этот ужасный  "выстреливающий" первый палец, а у тебя нет!     

Всё возможно.

Несмотря на положительные результаты сразу же после стажа в 2016-м, желание уехать учиться  стало ещё сильнее, ведь нет предела совершенству. Но и сомнений было много  – на тот момент я заканчивала аспирантуру, и было уже большое количество музыкантов и площадок, с которыми я работала и которые  были мне очень интересны, в том числе оркестр  Персимфанс, с солистами которого  мы также играли очень много камерной музыки…  Уезжать было не то что тяжело – это казалось глупым. Я думала: "Ну куда я поеду? Там ведь все с нуля…" 
А потом случилась поездка, после которой у меня уже не осталось совершенно никаких колебаний – я снова поехала на летнюю школу к Эммануэлю Цейссону, которая на этот раз проходила в небольшом частном замке директора парижского магазина Salvi Harps на юге Франции. Безусловно, я понимала, что атмосфера нашего пребывания в замке – скорее исключение из правил, но тем не менее моя степень вдохновения и вытекающей из этого продуктивности сыграла решающую роль, и я поняла, что нужно во чтобы то ни стало приехать во Францию и прожить тут какой-то период своей жизни.

Вообще Франция для арфы – исторически одна из самых интересных и передовых стран с очень мощной школой, большинство самых репертуарных сочинений для арфы написаны французскими композиторами. Французская культура всегда меня сильно интересовала,  я даже язык начала учить, причём давно, когда ещё совершенно не думала о переезде, -  просто из любви к культуре (а также для того, чтобы не мучиться  с переводом в словаре каждой ремарки во французских партитурах).  

Но в магистратуру Парижской консерватории (CNSM de Paris) я не проходила из-за низкого возрастного лимита.  И я решила попробовать поступить на artist diploma.

— Что это значит?

Эта третья ступень, после бакалавриата и магистратуры.

Но и тут оказалось, что я на два месяца старше, чем нужно по возрасту, и у меня отказались принимать документы. Несколько дней у меня было ощущение, что я упустила мечту своей всей жизни. Но эта неудача помогла понять, насколько сильно я этого хочу, что придало мне сил, чтобы двигаться дальше и искать другие возможности.

В итоге я нашла другую школу в Париже -  Ecole Normale de Musique de Alfred Cortot (именно в этом здании располагается знаменитый зал Корто с потрясающей акустикой)! 

— Соответствовала ли реальность твоим ожиданиям? 

— Ну у меня изначально был несложный запрос – просто находиться во французской музыкальной среде,  так что реальность абсолютно совпала с ожиданиями. 

И с моим мастером-наставником, професором Николя Тульезом отношения также сложились очень  хорошо: он уважал то, что я – уже  зрелый музыкант, и мне не надо что-то переделывать или слишком сильно менять. Поэтому у нас было взаимодействие не на уровне "учитель-ученик", а на уровне общения двух взрослых профессионалов. С ним было очень интересно работать – у него колоссальный сольный и симфонический опыт, он очень интересующийся: например, я как-то сказала, что принесу ему на следующий урок недавно начатую фортепианную пьесу Листа "Un sospiro". Прихожу, и он мне говорит, что прослушал на ютьюбе в районе 15 фортепианных версий, и далее был краткий обзор прослушанного . Такая скрупулёзность и профессиональная любознательность мне очень импонировали, потому что, к сожалению, довольно часто музыканты  зацикливаются исключительно на своём опыте.

— А как тебе в Париже? 

Париж – потрясающий, безумно красивый и вдохновляющий! Мои представления, что мне будет комфортно здесь жить, оправдались – меня прямо даже удивляло, насколько. Как и во многих больших городах, тут огромное количество возможностей, но правда и конкуренция тоже очень высока. 

В плане бытового комфорта и безопасности – тут всё зависит от района. Париж, так называемая первая зона – очень маленький, плюс-минус московское Садовое кольцо,  но даже в пределах этой зоны есть очень неблагополучные районы. Несколько месяцев назад я переехала в 15-й округ – здесь очень красиво, безопасно,  оживлённо, но без туристических толп, и всё мне необходимое – консерватория Рахманинова, L’Instrumentarium Harpes, где проходит мой проект Harp Meditation, Maison de la Radio France – сосредоточенно в 10-15 минутной доступности от дома. Поэтому я не жалуюсь.

— Тебе удаётся избегать сравнения своей жизни и карьеры, которые были в Москве, с тем, что происходит с тобой сейчас? 

— Ну вот сейчас, по прошествии 1,5 лет, наверное, удаётся… почти. Конечно, всё равно периодически накрывает. Сначала ковид, потом только выплыли – февраль 2022. Но за прошедший сезон моя занятость во Франции очень сильно выросла, параллельно происходит большое количество разных проектов, и, хотя времени скучать нет, всё равно иногда ловлю себя на том, что мне не хватает моих любимых московских коллег. Много кто из них сейчас уехал, с кем-то удаётся иногда видеться. Такие встречи очень заряжают.

— А у тебя есть какие-то совместные проекты с российскими музыкантами? 

— Конкретно в России у меня всё отменилось прошлой весной. У меня должен был быть дебют с Большим симфоническим оркестром в большом зале Зарядья с концертом Мосолова. Это было назначено на апрель прошлого года. Были и другие разные мелкие проекты, но всё тоже или отменилось, или "подвесилось", как говорится, до лучших времён. Но с российскими музыкантами и танцорами, которые либо во Франции, либо где-то ещё поблизости, конечно, продолжаем держать связь и развивать проекты. 

— То есть ты сейчас в режиме "на паузе"… Но если поступит предложение выступить в России – поедешь? 

— Я, кстати, сейчас ездила на две недели, но скорее по семейным делам. Но и без выступления не обошлось - поучаствовала на концерте к вернисажу в моей любимой московской галерее "Граунд солянка". Очень люблю это место, Катя Бочавар (её директор), была чуть ли не вторым человеком, которому я позвонила сказать, что приезжаю, когда взяла билеты, чтобы что-то запланировать. Но всё это было спонтанно, недели за 3 недели до события. А о каком-то серьёзном долгосрочном планировании в России ввиду нынешней ситуации я  пока что не думаю.   

— Давай поговорим о твоей преподавательской деятельности. Расскажи о консерватории, в которой ты преподаешь? 

Консерватория Рахманинова в Париже (кстати, в этом году ей исполняется сто лет) – это частное учебное заведение. Её основали профессора Московской и Санкт-Петербургской консерваторий, почётным председателем некоторое время был Сергей Рахманинов. Тут преподавали Шаляпин и Глазунов,  давали концерты Горовиц и Пятигорский, Серж Лифарь вёл свой класс балета… В общем, цвет российской музыкальной эмиграции начала ХХ века. Это был настоящий центр культурной жизни. Тут происходили встречи, концерты… Внизу был знаменитый русский ресторан, в котором собирались все русские артисты… 
И сейчас, спустя сто лет, консерватория довольно успешно продолжает свою деятельность и активно развивается.

— Частная консерватория – очень непривычно звучит... 

— Да. Но во Франции всё немного по-другому. Консерваторий в привычном для нас понимании - всего две на всю страну - в Париже и Лионе (CNSM de Paris и CNSM de Lyon). Это консерватории, которые в местной классификации значатся как заведения национального уровня. Следом за ними идут консерватории  регионального уровня, и также некоторые частные школы, например, Ecole Normale de Paris, где я училась. Они тоже могут выдать диплом, но он будет сильно уступать диплому CNSM. Но за дипломом едут не все, кто-то ведь едет конкретно к педагогу, и поэтому сразу идёт поступать в ту же Ecole Normale, а не CNSM.

И далее идёт бесчисленное множество консерваторий, которые по своей сути являются музыкальными школами, но они открыты для всех: для детей и для взрослых, любителей и  профессионалов. Почти в каждом из 20 округов Парижа есть по такой консерватории. У меня в консерватории Рахманинова в классе занимаются как профессионалы, так и любители (однако отмечу, что уровень этих «любителей» весьма высок). 

— Это звучит совсем странно. В России такой микс может вызвать только скептицизм: у нас принято разделять – талантливые направо, остальные налево. 

— Во Франции вообще совершенно иной подход к музыкальному образованию. Для меня это тоже до сих пор немного непривычно и странно, с другой стороны - я не вижу в этом ничего негативного, разве только некоторые сложности в плане признания дипломов.
В целом образовательные программы в подобных консерваториях построены очень гибко: например, полный курс дисциплин обязателен только для детей.  А взрослые могут выбрать сольфеджио / камерный ансамбль / хор по своему усмотрению и совету педагога. 

Мы привыкли, что если это учебное заведение, то в нём всё очень строго, и музыкальная школа должна обязательно выращивать солистов, даже если ребёнка отдали заниматься просто для общего развития. И, конечно же, обязательно экзамены. А тут, если, например, видят, что ребенок не готов – его могут освободить от сдачи. В таких консерваториях всё в целом более расслабленно.

— Звучит так, словно ты не про образование говоришь, а про развлекательный клуб, кружок по интересам…

— В некоторой степени так и есть, и, конечно, у этого свои минусы. Без дисциплины и структурности в учебном процессе никуда, поэтому мои студенты всегда сдают экзамен, это даже не обсуждается (я им ещё иногда устраиваю зачёты по читке с листа, например, в качестве бонуса). Я не за давление, но за ответственность, за способность укладываться в дедлайны и организованность. Если нет перегиба в количестве экзаменов (как бы странно после вышесказанного ни звучало, французская система образования и этим славится, но это уже не про районные  консерватории), то в целом это – позитивный момент, который воспитывает в студенте умение рассчитывать свои силы и стрессоустойчивость.  

— Не хочешь ли ты сказать, что уровень музыкантов, учившихся в России, в целом выше? Мы, например, общались с Машей Курочкиной, дирижёркой, которая учится в Бостонской музыкальной академии. Она тоже отмечала, что в целом музыкальный уровень там ниже, чем в Московской консерватории.

— Да, но при этом такая мотивирующая атмосфера! Тебе способствуют, содействуют, тебя поддерживают, создана практически идеальная среда для обучения (касательно США - лично я не слышала, чтобы хоть каком-то из музыкальных вузов там были проблемы с репетиториями). Нужно сделать запись – не проблема. Когда мне это понадобилось вовремя моего обучения в Ecole Normale, мне предоставили зал Корто (!), звукорежиссёра, необходимое видео и аудио-оборудование, и даже сами перенесли арфу из класса в зал. Всё это бесплатно, конечно же. Есть ли такое в МГК, например?.. В моё время точно не было… 

Возвращаясь к теме профессионалы vs любители – во Франции представителей второй группы огромное количество. Мне это скорее видится позитивным, что домашнее музицирование развито так широко и в целом на высоком для любительского уровне. И не думаю, что это как-то ущемляет профессионалов. Наоборот, воспитывает образованную публику.    

— Среди моих знакомых есть те, кто закончил музыкальную школу и никогда в жизни больше не подходил к инструменту, потому что их просто трясло. Получили диплом музыкалки, вышли из школы, выбросили в ближайшую урну, и больше никогда не вспоминали. Это очень печально, даже трагично. 

— Да, всё так. У меня тоже была подруга, которая ходила в обычную районную музыкальную школу на фортепиано. Я помню её истерики всё время – как ей не нравилось, как её заставляли… Она постоянно жаловалась. Кое-как дотянула пять классов. А потом всё именно по тому сценарию, о котором ты говоришь. А «любители» во Франции - это в основной своей массе те, кто учился в детстве, потом стал адвокатом, врачом, банкиром, и в какой-то момент решил возобновить музыкальные занятия, просто потому что очень нравилось. Здесь можно было бы поговорить про знаменитый советский подход, только не очень хочется. Да и, к счастью, это сейчас постепенно меняется с новым поколением педагогов в лучшую сторону, и орать на детей уже не принято (это я про Россию)… 

— Мне кажется, на меня никогда в жизни так не орали, как в музыкальной школе в советское время… 

— А мне в целом очень повезло. Наверное, поэтому и сложилась моя музыкальная карьера.  Хотя нет, был у нас в училище (Шопена) один дирижёр-психопат! Как я могла забыть? Видимо, моя память пытается стереть эти травматичные для психики моменты. Он орал на детей как сумасшедший на каждой репетиции. Может, он был и талантливый музыкант, но мне лично совершенно непонятно, почему его не уволили максимум после второго подобного случая. Видимо, какие-то личные связи ну и, опять же – тогда такой традиционный советский подход считался нормальным.  Ну и потом, когда я поступила в училище, педагог по специальности тоже часто ставила довольно жесткие рамки… 

— А это чтобы ты училась преодолевать!

— ...неплохая шутка. Помогать учиться преодолевать и навязывать – безусловно, разные вещи. На первых курсах консерватории моя профессор очень сильно настаивала, чтобы я "села" в оркестр. А я в тот период этого совершенно не хотела, так как была сконцентрирована на своём сольном и ансамблевом развитии, и из-за непринятия ею этого моего решения у нас немного осложнились отношения. Был ряд ключевых моментов, сильно отталкивавший меня от постоянной работы в оркестре. Во-первых, это совершенно другой уровень проработки материала, который, к сожалению, качественно уступает результату при самостоятельной или ансамблевой работе, и вообще в целом сильно чувствуется, что музыканты менее увлечены процессом. Ещё в российских оркестрах очень часто экономят на техническом обслуживании и струнах для арфы.  Удовольствие играть на инструменте в таком состоянии весьма посредственное. Также в большинстве коллективов точный рабочий график известен за весьма ограниченный период времени. 

Безусловно, есть исключения. Касательно уровня интереса к рабочему процессу со стороны всех участников оркестра в России для меня это - оркестр Персимфанс. А в  Париже уже через месяц после переезда я  впервые сыграла в составе Orchestre Philharmonique  de Radio France, и этот опыт также отличался от сотрудничества с большинством российских оркестров (на всякий случай уточню, что в лучшую сторону).   

— А чувствуется ли во Франции разница в отношении к музыкантам, работающим в оркестрах?

— Если мы говорим про отношение к музыкантам со стороны администрации, то безусловно. В плане организации это небо и земля (я, конечно, говорю на примере своего опыта). Например, в том же оркестре Radio France ты уже за 1,5-2 месяца знаешь график репетиции по часам(!). Ведь многие музыканты заняты не во всей репетиции, как арфисты, например.   Таким образом, можно спокойно планировать день. Конечно, в графике иногда случаются изменения. Как-то раз, помню, они незадолго до начала репетиционных дней решили заменить одно сочинение в программе. Соответственно, изменился график занятости некоторых музыкантов, ведь не все, кто должен был участвовать в изначально запланированном произведении, участвовал и в новом. И вот тем, кто из-за этой замены внезапно оказался незанят в один из дней, всё равно его оплатили. Ты ведь уже распланировал свое время, и, возможно, от отказался от чего-то другого.   

— Скажи, пожалуйста, а изменилось ли отношение к тебе среди французских коллег и студентов после начала войны? 

— Никаких негативных изменений не было, наоборот, все как-то с участием интересовались, как я и как мои родные. Конечно, для тех, кто находится под обстрелами, ситуация несравнимо тяжелее, но в целом всё происходящее – это  безусловная трагедия для любого нормального человека. Так что лично я не сталкивалась с так называемой "русофобией", о которой сейчас то и дело говорят.     

В консерватории Рахманинова, кстати, в 2022 открыли программу стипендий для детей, которые приезжали из Украины. Было и есть много проектов для сотрудничества с украинскими педагогами.

— Это, конечно, радует. Я бы хотела вернуться к музыке. Ты упомянула, что едва ли не половина произведений для арфы написана французскими композиторами. Как тебе кажется, её проще исполнять французам, или русским? 

В целом среди арфистов здесь, во Франции, очень высокий уровень исполнительского мастерства, особенно в Париже. В каком-то смысле да, конечно – для француза сыграть музыку своей страны будет проще, так же как  нам сыграть того же Чайковского  будет проще, чем им.  Но конечно, как всегда, есть  исключения.  Мне, например, всегда был очень близок французский репертуар, а за несколько мастер-классов во Франции я закрыла имевшееся пробелы (абсолютно убеждена, что чтобы играть французскую музыку, совершенно необходимо позаниматься с французским педагогом – очень много тонких моментов, которые в противном случае трактуются неправильно). В результате,  французы, особенно начиная с 19 века – мой самый любимый репертуар.

И ещё, кстати, недавно я ходила на концерт Национального  оркестра Франции, на котором в том числе играли Шестую Чайковского. Честно скажу – их Чайковский мне не понравился совсем, несмотря на то, что уровень оркестра в целом – фантастический. Темпы не те, дыхание не то… В общем, если честно, еле досидела до конца. Сидела и рассматривала потолок театра Champs Elysées. 

— Может быть, это связано с твоей "наслушанностью" и в целом музыкальной грамотностью? 

— Ну, естественно, моё восприятие Шестой Чайковского отличается от восприятия человека, который слышит её впервые. 

— Насколько я знаю, ты занимаешься просветительской деятельностью?

— Я часто веду свои концерты сама, даю исторические справки, рассказываю какие-то истории. В Москве в Зарядье у меня даже однажды была прямо полноценная лекция-концерт, где я рассказывала в том числе про устройство и эволюцию инструмента. 

— Конечно, слушателям в таком формате проще и интереснее.      

— Особенно с арфой, о которой широкая публика меньше знает, чем о том же фортепиано. После сольных концертов ко мне часто походят люди и говорят: "Мы не представляли, что такое возможно сыграть на арфе", или даже "Мы не знали, что на арфе играют сольно".  Да что широкая публика, порой даже профессиональные музыканты сомневаются в том, что арфа прекрасно существует в качестве сольного инструмента… 

— Это же замечательно! Ты становишься проводником в мир музыки для многих людей. 

— Безусловно.

К слову о "проводнике" – в конце декабря я запустила "Harp Meditation". Это музыкально-терапевтический проект с элементами медитативных практик. Положительное влияние музыкальной терапии на физическое и психологическое состояние человека неоднократно доказано. Ни для кого не секрет, что музыка очень хорошо  помогает расслабиться, но также от арфы при игре исходят вибрации, которые воздействуют на организм на физическом уровне и ускоряют процесс расслабления.   

Я включаю в сеанс небольшой блок растяжки и дыхательных практик, основное время занимает музыкальная часть. В основном я импровизирую, но иногда  спонтанно играю какое-нибудь произведение или фрагмент. Энергетика на сеансах совершенно другая, нежели на концертах. Более близкий контакт. Не было ещё ни одного человека, которому бы не понравилось. Есть люди, которым это помогает справляться с бессонницами, тревожными состояниями, какими-то болями и зажимами в теле, и они приходят регулярно.   

— Это очень созвучно времени, научиться справляться с тревожными состояниями сегодня – главный тренд. Я бы хотела попросить тебя составить для слушателей некий плейлист  твоих любимых произведений и исполнителей. Какую музыку ты порекомендуешь? 

Плейлист:

1. Karol Beffa

2. Marcel Tournier Sonatine op. 30 II movement

3. Henriette Renié Concerto for harp and orchestra

4. Britten solo movement from “Ceremony of Carols”

5. Schafer “Theseus” for harp and string quartet (fragments)

6. André Caplet Deux Divertissements à la française

7. à l’espagnole

8. Felix Godefroid Étude de concert

JAZZ:
Park Stickney Jazz version of famous Debussy Dances for harp and string orchestra

Electronic:
1. Remy van Kesterenn Daydreaming by Radiohead

2. Remy van Kesteren & Robot Orchestra - Dancing On The Rooftops Of The Dead

Подписывайтесь на канал «Музыка в эмиграции» в Телеграм

Беседу вела
Маргарита Минасян, «Музыка в эмиграции»